Черное воскресенье - Страница 11

— А может, она была просто курьером, прибывшим к Наджиру за последними указаниями, — предположил Фаулер. — Отвезти инструкции можно куда угодно.

— Будь она простым курьером, ей бы никогда не позволили увидеть лицо Наджира, — возразил Кабаков. — «Черный Сентябрь» построен по образцу пчелиных сот. В большинстве своем агенты знают только двух-трех других.

— Почему же вы не убили заодно и женщину, майор? — задавая этот вопрос, Фаулер не смотрел в лицо Кабакову. А если бы и смотрел, то очень скоро бы отвел глаза.

Посол впервые нарушил молчание.

— Потому что в то время убить ее не было причин, мистер Фаулер, — сказал он, — Надеюсь, вы не сожалеете о том, что майор поступил именно так?

Кабаков смежил и разомкнул веки. Эти люди не сознавали опасности. Они не встревожены. Мысленным взором он уже видел, как арабская броня с грохотом несется через Ситнайский полуостров, врывается в еврейские города, окружает их мирных жителей и гонит, будто стадо. А все потому, что нет самолетов. Потому, что американцы напуганы до тошноты. Потому, что он сохранил жизнь той женщине. Сотни одержанных им побед сейчас только расстраивали Кабакова. То, что он никак не мог знать, насколько важна роль этой женщины, отнюдь не оправдывало его в собственных глазах. Бейрутское задание не было выполнено безупречно.

Кабаков уставился на пухлую физиономию Фаулера.

— У вас есть досье на Хафеза Наджира?

— Он у нас фигурирует в списке офицеров ООП.

— Полное досье на него приложено к моему докладу. Взгляните на снимки, мистер Фаулер, они были сделаны на местах воплощения ранних замыслов Наджира.

— Зверствами меня не удивишь.

— Но такого вы не видывали, — Израильтянин возвысил голос.

— Хафез Наджир мертв, майор Кабаков.

— Однако зло не погребено вместе с ним, Фаулер. Если не найти эту женщину, «Черный Сентябрь» вымажет ваш нос в кишках.

Фаулер взглянул на посла, словно ожидая, что тот вмешается, но маленькие мудрые глаза Йохима Телля смотрели серьезно и сурово. Он явно был согласен с Кабаковым.

Когда майор заговорил снова, голоса его было почти не слышно:

— Вы должны поверить мне, мистер Фаулер.

— Смогли бы вы узнать ее снова, майор? — спросил Корли.

— Да.

— Если она окопалась здесь, зачем ей ехать в Бейрут?

— Ей было нужно нечто такое, чего нельзя достать тут. Нечто такое, что мог раздобыть для нее только Наджир. И чтобы получить это нечто, женщина должна была лично дать ему некоторые разъяснения и уточнения. — Кабаков понимал, что его речь звучит слишком туманно, и это несколько огорчало его. Он злился на себя и за то, что употребил слово «нечто» три раза подряд.

Фаулер раскрыл было рот, но Корли опередил его:

— Это не может быть стрелковое оружие.

— Тащить сюда стрелковое оружие — все равно что везти уголь в Ньюкасл, — угрюмо сказал Фаулер.

— Это либо снаряжение, либо доступ в другую ячейку «сот» или к важному агенту, — продолжал Корли. — Сомневаюсь, чтобы ей был нужен доступ к агенту. Насколько я знаю, египетская разведка здесь выглядит весьма жалко.

— Да, — подтвердил посол. — Наш посольский коридорный продает им содержимое моей корзинки для бумаг, а у их коридорного покупает то же самое. Мы наполняем наши корзины старой или подложной почтой, в их корзинах преобладают счета от кредиторов и реклама весьма необычных резиновых изделий.

Совещание продолжалось еще полчаса. Наконец американцы поднялись, собираясь уходить.

— Попытаюсь протащить это в повестку дня утреннего заседания в Лэнгли, — сказал Корли.

— Если хотите, я мог бы...

— Вашего доклада и пленки вполне достаточно, майор Кабаков, — перебил его Фаулер.

Американцы покинули посольство в начале четвертого утра.

— Ох, арабы наступают! — произнес Фаулер, когда они шагали к своим машинам.

— Что вы об этом думаете? — спросил Корли.

— Думаю, что завтра утром я бы вам не позавидовал, — ответил Фаулер. — И если тут пахнет скандалом, агентство будет держаться подальше. Хватит дурачиться в Штатах. — ЦРУ еще не оправилось после Уотергейта. — Если в ближневосточном отделе что-нибудь откопают, мы дадим вам знать.

— Чего это вы так ершились там, в посольстве?

— Устал я от этого, — сказал Фаулер. — Мы работали с израильтянами в Риме, Лондоне, Париже, один раз даже в Токио. Выявляешь какого-нибудь араба, ставишь их в известность, и что же? Они пытаются его перевербовать? Нет. Они следят за ним? Да, но лишь до тех пор, пока не узнают, с кем он дружит. А потом следует громкое «бу-ум!». Арабов сдувает как ветром, а ты остаешься с носом.

— Им не следовало присылать Кабакова, — проговорил Корли.

— Еще как следовало. Вы заметили, что там не было военного атташе Вайсмана. Мы оба знаем, что он выполняет задания разведки. Но он занят сделкой с «фантомами». Им совсем не хочется официально признавать, что между нею и этим делом есть связь.

— Вы завтра будете в Лэнгли?

— Буду, как не быть. Не допустите, чтобы вас отшлепали из-за Кабакова.

* * *

Каждый четверг, рано поутру, вся американская разведывательная братия проводит совещание в выложенной свинцовыми плитами комнате без окон — в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния. Тут представлены ЦРУ, ФБР, Агентство национальной безопасности, военная контрразведка, Национальный комитет по разведке и советники по военной разведке Объединенного комитета начальников штабов. При необходимости приглашают узких специалистов. Повестка дня сводится не более чем к четырнадцати пунктам, время строго ограничено.

Корли говорил десять минут, Фаулер — пять, а представитель руководства бюро иммиграции и натурализации — и того меньше.