Черное воскресенье - Страница 58

Скандал разгорелся нешуточный, на «Летицию» наложили арест, но, к счастью, таможенники помалкивали, и репортеры пока еще не успели связать взрыв в холодильнике Музи с перипетиями вокруг ливийского сухогруза.

* * *

— Вам официально приказано возвращаться домой, — заявил Телль.

Кабаков скривил губы. Он чувствовал себя так, словно консул ударил его ногой в живот.

Телль подвигал кончиком ручки бумаги у себя на столе. Выдержав паузу, он заговорил снова:

— Фози — гражданин Ливана, так что о его аресте в установленном порядке сообщили в ливанское консульство, которое обеспечило ему адвоката. Тот получает указания из Бейрута и может вить веревки из своего подзащитного. С другой стороны, судно ходило под ливийским флагом, следовательно, об инциденте уже извещен ливийский руководитель, досточтимый и высокообразованный полковник Каддафи. Значит, в курсе событий и «Аль-Фаттах». Я еще не видел показаний, автором которых считается Мустафа Фози, но не сомневаюсь, что они чрезвычайно живописны и содержат массу натуралистических подробностей. Вы его сильно помяли?

— Пальцем не тронул.

— Во всяком случае, ясно одно: ливанцы и ливийцы не успокоятся, пока вы не будете выдворены из США. Возможно, к их протестам присоединится Сирия. У Муаммара Каддафи хватит средств, чтобы оплатить услуги более чем одного арабского дипломата. Разумеется, никто из них, за исключением, быть может, самого Каддафи, не подозревает об истинной цели вашего пребывания в Америке.

— А как на это смотрит госдепартамент? — с трудом выдавил Кабаков.

— О, главное, что их заботит, — это избежать шума и унять арабов. По указанным соображениям, ваше присутствие в качестве официального представителя вооруженных сил Израиля выглядит отныне весьма нежелательным.

— Жирные идиоты! Они заслуживают... — оборвав фразу, он стиснул зубы.

— Как вам известно, майор, на этой неделе ООН приняла резолюцию, выдвинутую по инициативе Лиги арабских стран. В ней осуждается недавняя акция Израиля против партизанских лагерей в Сирии. В настоящее время нам не следует усугублять положение новым скандалом.

— А что, если я сложу полномочия и поменяю дипломатический паспорт на обычный? Буду действовать на свой страх и риск, а Тель-Авив сможет откреститься от меня, когда сочтет это необходимым.

Консул не слушал.

— Очень заманчиво, прости меня. Господи, предположить и такой вариант: арабы приводят в исполнение свой гнусный план, вся Америка в ярости, а в результате мы получим усиление военной помощи Израилю. Но ничего такого не произойдет, и мы оба, увы, прекрасно это понимаем. Здешняя публика расценит злодеяние террористов как следствие именно американо-израильского союза, как следствие того, что Соединенные Штаты ввязались в еще одну грязную войну. После Индокитая у них стойкая аллергия на вооруженное вмешательство. То же самое наблюдается и во Франции, и я не удивлюсь, узнав об акции «Аль-Фаттах» в Париже, если французы продадут нам свои «миражи». Все равно общественное мнение сложится не в нашу пользу.

Допустим, взрыв произведен где-то здесь. Что тогда? Арабские правительства в тысячный раз выразят громогласное возмущение действиями партизан, а Каддафи переведет на счета «Аль-Фаттах» еще несколько миллионов долларов.

Соединенные Штаты импортируют слишком много нефти, чтобы позволить себе серьезную размолвку с арабскими государствами. Поэтому, как ни печально, Вашингтон тоже предпочтет ограничиться угрозами в адрес «Аль-Фаттах», не затрагивая ее покровителей.

Если, невзирая на наши усилия, арабы осуществят свой замысел, то нам, конечно, несдобровать, но все же дело будет еще не совсем плохо. А вот если мы выйдем из игры, хоть бы и по настоянию госдепартамента, то в итоге мы же и окажемся виноватыми. Да, кстати. Американцы отказались запрашивать у русских какие-либо сведения, касающиеся войны на Ближнем Востоке. Как мне разъяснили в госдепартаменте, «Ближний Восток по-прежнему остается сферой конфликта между двумя системами», даже в условиях разрядки. Никакое сотрудничество здесь невозможно. ЦРУ не желает признаваться Советам, что неспособно самостоятельно раздобыть необходимую информацию. Но в любом случае, Дэвид, вы были правы, предприняв эту попытку.

А теперь — вот. Это также предназначается вам.

И Телль протянул ему телеграмму из штаб-квартиры Моссад.

В телеграмме сообщалось, что на следующий день после кабаковского рейда Мухаммеда Фазиля видели в Бейруте. Он был ранен в щеку, и описание раны соответствовало рассказу первого помощника капитана «Летиции».

— Мухаммед Фазиль — самый опасный из всех, — негромко произнес консул.

— Я не собираюсь...

— Подождите, подождите, Давид. Сейчас настало время для предельной искренности. Скажите, известен ли вам человек из Моссад или откуда-нибудь еще, который мог бы справиться с этим делом лучше, чем вы?

— Нет. — Кабаков хотел добавить, что без него «это дело» вообще не попало бы в поле зрения Моссад. Если бы он не захватил пленку в Бейруте, если бы не обшарил все закоулки на корабле и не проверил судовой журнал, если бы не застал врасплох Музи... Перечисление получилось бы слишком долгим, и он постарался вложить его в одно короткое слово «нет».

— Что ж, это совпадает с нашим мнением. — Тут на столе консула зазвонил телефон, и он взял трубку. — Да? Хорошо, через пять минут. — Телль повернулся к Кабакову. — Майор, не пройдете ли вы в конференц-зал на втором этаже? И подтяните, пожалуйста, узел галстука.

Воротничок рубашки врезался в шею, и Кабаков чувствовал себя так, словно его душили. Перед дверью конференц-зала он немного помедлил, стараясь овладеть собой и приготовиться к худшему. Сейчас военный атташе зачитает ему приказ об отправке домой. Тут уже не помогут ни ругань, ни уговоры. Но интересно, о каком это «нашем мнении» упомянул Телль? Как бы там ни было, спорить не приходится — приказ есть приказ. Он вернется в Израиль и, надо думать, без работы не останется. Скоро палестинские боевики в Сирии, и Ливане будут рады продать душу дьяволу, лишь бы он опять убрался за океан.